Московские власти ужесточили политику наказаний для тех, кто решил, что эпидемия коронавируса окончена, и можно больше не носить маски и перчатки в публичных местах. Формально требования, которые пришли на смену карантину, никто не отменял, но в последние недели их почти никто не соблюдал. Теперь власти возвращают штрафы и проверки с одной целью — избежать возвращения карантина и прочих запретительных мер, уничтожающих экономику. «Медуза» разобралась, почему власти пошли на ужесточение масочного режима в столице.

Арест хабаровского губернатора Сергея Фургала оказался на редкость неудачным мероприятием для Кремля. Губернаторов арестовывали и раньше, и ни один из арестов не вызывал бунта. Не вызывал бунта и многотысячных демонстраций ни арест Серебенникова, ни процесс Прокопьевой, ни даже арест Анатолия Быкова в Красноярске, которого взяли по совершенно той же модели, что и Фургала.

Вслед за арестом Фургала на улицы Хабаровска вышла толпа до 35 тысяч человек. Толпа кричала «Долой Путина», и менты ее не хватали, потому что в Хабаровск не сообразили завезти ОМОН из других городов, или, например, из Чечни, что Кремль, несомненно, сделал бы, если бы предполагал такой размах митинга.

Сергей Фургал обвиняется не в традиционных для губернатора хищениях, а в самых настоящих убийствах. Дальний Восток — край суровый, и там трудно найти людей, которые много значили бы в бизнесе и не убивали, а Фургал и вовсе из торговли металлоломом, которая в 90-х вся была под бандитами.

На площади Ленина прошел стихийный митинг против ареста губернатора Хабаровского края Сергея Фургала. Изначально эта территория была огорожена забором, но люди прорвались через него. Прямой эфир с площади вы можете посмотреть на нашем канале в Instagram @dvhab.official.

ОБНОВЛЕНИЕ 17:45

Ведущий политический telegram-канал России «Незыгарь» отреагировал на митинг в Хабаровске.

По словам экспертов, «по скорости выхода указа об увольнении в связи с утратой доверия можно делать выводы — насколько были скоординированы процедуры между силовиками и администраторами и есть ли у администрации, и лично президента вопросы в отношении уголовного дела и к кандидатурам на замену отставника».

Есть устоявшаяся практика — в случае задержания губернатора или чиновника, указ об его отставке может появиться только после решения суда об аресте подозреваемого.

5 июля в программе «Время» вышел материал под названием «В Общественной палате рассказали о выявленных фейках во время голосования по поправкам». В программе и правда идет речь идет о фейках: правда, их автором была сама же программа «Время», а вместе с ней — помощник Пригожина, Александр Малькевич. О некоторых из этих фейков The Insider уже писал, в частности о псевдо-разоблачительном ролике и о фейковом избирательном участке. Но в этот раз был и новый сюжет: Малькевич и Первый канал придумали фейкового сотрудника «Голоса».

Первый заболевший коронавирусом в Петербурге был зарегистрирован в начале марта. За два месяца — к 1 мая — заболеваемость выросла до 320–350 случаев ежедневно. Ее пик по официальной статистике пришелся на 15 мая — в этот день зарегистрирован 541 новый случай заражения.

После этого за неделю — к 23 мая — заболеваемость снизилась до 389 случаев в день. И до 5 июня держалась примерно на одном уровне — колеблясь в пределах 360–389 случаев. После этого началось постоянное снижение. «Медуза» подробно писала о странностях такой «гладкой» статистики без резких колебаний. Ее накануне голосования по поправкам к Конституции фиксировали не только в Петербурге, но и во многих других регионахОдновременно в Петербурге начали снимать ограничения. Петербуржцам разрешили находиться на улице без масок и перчаток, начали работать непродовольственные магазины, парикмахерские и летние веранды.

Официально власти объясняли смягчение мер улучшением эпидемической обстановки. Но большинство коронавирусных стационаров по-прежнему были заполнены. Петербургские врачи, опрошенные «Медузой» в конце мая, уверяли, что официальная статистика «нарисована» властями — и на деле ситуация с пандемией серьезно не улучшилась.

В свою очередь источники «Медузы» в Смольном говорили, что основная причина такого ослабления мер — голосование по поправкам к Конституции 1 июля, которое выглядело бы странно без снятия ограничений. При этом в Смольном понимали, что смягчение мер грозит ухудшением ситуации с заболеваемостью, и надеялись, что «пронесет».

В итоге заболеваемость официально снижалась до 24 июня. В день парада Победы и накануне начала голосования в Петербурге зафиксировали 218 новых случаев. Сам парад с точки зрения эпидемиологической ситуации тоже выглядел неоднозначно: посмотреть его на Дворцовую площадь пришли сотни горожан, в том числе ветераны. Многие на параде были без масок. На вопрос о безопасности парада Александр Беглов ответил: «Когда мы собрались с ветеранами, они сказали: „Александр Дмитриевич, мы фашистов не боялись, а коронавируса тем более“».

До 29 июня статистика в Петербурге стабильно колебалась в пределах 217–224 случаев. С 30 июня начался заметный рост, который продолжается уже больше недели. 8 июля было зарегистрировано 295 новых случаев, 9 июля — 292. При этом количество проводимых тестов не выросло: так, 17 июня в городе обследовали на вирус 18 545 человек, 24-го — 17 513, 1 июля — 16 966, а 9 июля — 17 801 человека.

Сначала был Иван Голунов. Голунову подкинули наркотики — месть за внимание журналиста к бизнес-интересам чекистской кладбищенской мафии.

Но с Голуновым не получилось. Что наркотики ему подкинули оказалось легко доказать.

Полиция не взяла смывов с рук Голунова. Потом опубликовали поддельные фотографии с изъятыми наркотиками, на которых было видно, что это не квартира Голунова. А где оперативная съемка, где разговоры Голунова с покупателями или продавцами, где вообще какие-либо сведения о встречах, переговорах, контактах?

Дело развалилось потому, что было у всех на виду.

Потом была Светлана Прокопьева. Псковской журналистке Прокопьевой предъявили оправдание терроризма за колонку, опубликованную в СМИ. Светлане истрепали все нервы, заблокировали карты, изъяли компьютер, прокурор просил шесть лет. Но ей дали штраф в 500 тыс. руб.

Почему не получилось?

Потому, что любой мог прочитать ее текст и обвинение было публичным.

Теперь они взяли Ивана Сафронова. Сафронов — бывший сотрудник «Коммерсанта», а потом «Ведомостей». Из «Ведомостей» Иван ушел первым, как раз после назначения главным редактором Шмарова, и стал советником Рогозина в «Роскосмосе».

Сафронов добывал информацию и писал про оборонку тексты, которые регулярно оборачивались скандалами: про секретные награждения высоких чиновников, про гибель российских офицеров в Сирии, про контракт на поставку российских Су-35 Египту. После этой статьи США пригрозили Египту санкциями, а на Сафронова тогда возбудили административное дело за разглашение гостайны. Как раз тогда ФСБ-шники его и допрашивали.

Во вторник, 7 июля, в Москве задержали нашего коллегу, журналиста Ивана Сафронова. Иван многие годы работал в газете «Коммерсант», где стал одним из лучших в России специалистов по военно-промышленному комплексу — как прежде и его отец, трагически погибший в 2007 году. Теперь Ивана обвиняют в государственной измене. Якобы он передавал какие-то секретные сведения одной из стран НАТО.

Вчера мы морально готовились к тому, чтобы выпустить редакционное заявление в поддержку псковской журналистки Светланы Прокопьевой, которую обвинили в «оправдании терроризма». К счастью, суд не стал отправлять ее в тюрьму — и мы выдохнули. Хотя вместе со всеми были возмущены, что за высказывания о государственных репрессиях и о сфабрикованных уголовных делах ей придется заплатить 500 тысяч рублей. Сегодняшние новости о задержании Ивана Сафронова оказались намного страшнее вчерашних: прокурор просил для Прокопьевой шесть лет заключения; Сафронову грозит от 12 до 20 лет.