Евгений Фёдоров: Я к тому, что этой загогулине Ельцина они и не особенно сопротивлялись. Сделана эта загогулина была, когда у них были праздники – Рождество, когда они победили, когда поехали получать награду за победу над Россией и её ликвидацию, подписаны документы были. И тут такая загогулина...

Тем более, Путин не вышел с баррикад с криками «Свободу Родине!». Это был, если хотите, антиамериканский заговор Ельцина, но втихаря. Тихий заговор Ельцина. Как подобно до этого был заговор через Коржакова, который попытался скинуть Чубайса. Помните знаменитую статью «Коробка из-под ксерокса»? Вот такой же был заговор Ельцина в отношении назначения Путина.

Кроме того, это был четвёртый кандидат. Там Кириенко был, Степашин… Ельцин ещё и запутал всех. В Америке уже не понимали, чего там хотят. Один, второй, третий, и чёрт с ними. Вот какая была история.

Дальше постепенно Путин начал разворачиваться в борьбе с американцами. Он же понимал, куда он попал. Помните, он выступил и сказал: «Я внедрился в правительство». Он же открыто говорил, что он внедрился в банду. Путин открыто сказал: «Ребята, я внедрился в американскую оккупационную, управленческую банду, в их систему управления. Я тут сейчас легализовался, более-менее освоился. Скинул главных паханов типа Касьянова. Сейчас собираюсь заняться делом». Логично.

Мария Катасонова: Когда Ельцин уходил, он сказал: «Я ухожу. На смену мне придут молодые, опытные, которые смогут чуть ли не освободить...»

Евгений Фёдоров: Смогут то, что не смог я.

Мария Катасонова: Да.

Евгений Фёдоров: Понятно. Потому что внутри себя Ельцин разрушился под грузом предательства и личных неудач в плане своей Родины.

Мария Катасонова: Можно сказать тогда, что Ельцин также обозначил свои действия, кого он поставил.

Евгений Фёдоров: Это для всех было понятно и тогда. Дальше американцы какое-то время ещё были в неведении. Во-первых, они не ожидали, что резко попрёт власть президента. Я, кстати, помню, с Сурковым как-то обсуждался этот вопрос людьми, не мною, и Сурков тогда сказал: «Мы не ожидали, что власть попрёт». Это было начало 2000 годов.

Сурков же смотрит глазами американцев, как их контролёр, смотрящий. Они действительно не ожидали, что одна из должностей в системе власти не главная, а самая важная, не наполненная властью. У нас нет наполненных властью должностей по Конституции. Все они наполнены функциями, но не властью, то есть нет права производить решения, а только участвовать в каких-то других решениях.

Вдруг, одна из должностей чудом начинает наполняться реальной властью. Условно говоря, Путин говорит, а его приказы или слова выполняют. До этого не выполняли и не должны выполнять по Конституции.

Вы сейчас выйдите и скажете: «Эй, вы! Сделайте вот то-то». На вас так странно посмотрят и подумают, что это вы тут командуете? А в другой раз вы выйдите на соседнюю стройку и скажете: «Эй вы! Кран туда поставьте». Они раз и выполнят. Вы удивитесь и они удивятся. Именно об этом Сурков и говорил. Произошел русский чудесный процесс наполнения дополнительной властью должности, у которой такой власти нет. Это начало 2000-х годов.

Тогда Путину много чего удалось. Он тогда ликвидировал Хасавьюрт. Не была ликвидирована страна. Кстати, если бы, как это было подписано, была ликвидирована страна, мы бы сейчас с вами не разговаривали. Тут уже были бы княжества какие-то, а мы бы говорили с вами на английском языке. Соглашение о разделе продукции, то есть вернул природные ресурсы в российскую юрисдикцию. В целом Россия не суверенна. Но внутри этого ещё отдельно не было суверенитета над природными ресурсами.

Он это вернул в результате борьбы – сбросил прямое управление Касьянова. Касьянов – чистый американец. В американской психологии он имел власти не меньше, чем Путин. То, что он её потерял бездарно в конфликте с Путиным, это тоже их удивило. Оказалось, вдруг в Путина поверили, а в Касьянова нет. Хотя власти у Касьянова было не меньше. Помните, он собирался выиграть выборы президента? Его американцы раскручивали для этого.

Прошли процессы, которых они не ожидали. Если хотите, некое русское чудо, то, что мы и называем первым восстанием Путина. Другое дело, что этот процесс рванул, но остановился. Не оказалось должной поддержки народа в том числе. Если бы люди тогда массово пошли на улицу, они бы толкнули Путина уже вперёд к освобождению, а они не пошли. Ему двигаться вперёд к нарушению Конституции уж слишком далеко, он от неё и так уже начал отходить. Выше уходить, а это значит Гаагский трибунал, это значит другая парадигма, это уже диктатура.

Он остановился, потому что он не захотел перешагивать рубеж закона. Кстати, если бы он его перешагнул, не обязательно бы всё получилось. Потому что если он видит, что народа нет за спиной, только голосование, но этого явно недостаточно для изменения Конституции, то перешагнуть этот рубеж – это значит подвергнуть Родину реальной опасности. Потому что если в России государственный переворот, как они бы это определили, значит, можно Россию бомбить и там запускать свои процессы. Плюс за спиной Касьянов, система, Госдума и много чего ещё.