Раз уж Варяг поднял вопрос о коллективизации, хочу рассказать, как проходила коллективизация в нашем районе. Цитирую материалы своей краеведческой лекции (в полном объёме текст лекции доступен на сайте «Энциклопедия Долгопрудного»).

С 1927 по всей стране была развернута кампания по коллективизации — объединению общественных крестьянских наделов и единоличных отрубов в коллективные хозяйства. Земля за колхозами закреплялась на вечное, бессрочное пользование, и распоряжаться ею мог только колхоз. Сельскохозяйственные земельные участки мелких собственников всё равно в начале 1930-х гг. были в добровольно-принудительном порядке обобществлены и вошли в состав колхозных угодий.

Крестьяне не горели желанием вливаться в колхозный коллектив: «В 1929 году в Котово-Щапово организовался колхоз. Но многие местные крестьяне имели отрубное землепользование и поэтому не все сразу решались перейти к объединённому сельскому хозяйству. При организации колхоза, на первых порах в него вошло только 12 хозяйств села Котово и 4 крестьянских двора деревни Щапово. Во главе колхоза встал Иван Сергеевич Шишков.
В колхозе постоянно шла борьба за руководство. И.С. Шишкова вскоре на этом посту заменил Михаил Михайлович Тюренков. Но последний являлся бывшим предпринимателем, имел своё колпачное производство, на котором работали местные крестьяне. Поэтому в 1932 году его раскулачили и выслали, вменив в вину якобы то, что он не способствовал развитию своего колхоза, а наоборот, тормозил его. После М.М. Тюренкова председателем колхоза стал Немков, который был убит…».
К концу января 1930 года уровень коллективизации Московской области составлял 14,1%, а к 20 февраля этот показатель достиг 73,6%. Таким образом количество колхозов выросло более чем в 5 раз за 20 дней! Среди вновь созданных учтённых хозяйств были и фиктивные, «бумажные» колхозы, и созданные в результате административного нажима.
2 марта в «Правде» была опубликована статья И.В. Сталина «Головокружение от успехов». Вместо объективного анализа ситуации Сталин всю вину взвалил на работников местных органов.
14 марта 1930 года — постановление «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении». В постановлении среди областей, в которых «искривление политики партии приняло значительные размеры», была названа и Московская область.

Колхозы, созданные насильственным путём, стали разваливаться, а крестьяне — выходить из них. В итоге массового оттока крестьян уровень коллективизации в Московском регионе составлял на 1 апреля 1930 года 12,3%, на 1 мая — 7,3%.
К марту 1931 года в Коммунистическом районе было 38 колхозов с общим количеством хозяйств 1 163 (коллективизация сельского хозяйства достигла 19,5%). Однако большинство этих хозяйств были слишком мелкими и не могли ещё дать того материального эффекта, который изначально предполагался.
Была поставлена задача «в текущем [1931] году добиться перевода четверти бедняцко-середняцких хозяйств на путь коллективизации». В апреле количество колхозов в районе увеличилось до 53 (25,5%).

Агитация за колхоз
В рамках широкомасштабной кампании по коллективизации реализовывались различные мероприятия, основанные, — если судить по газетным статьям, — на убеждении людей в преимуществах коллективного хозяйства перед единоличным.
В частности, агитаторы, которые назывались «красными свахами», ходили по сёлам и «сватали» единоличников в колхозы.
Агитаторы и пропагандисты проходили специальное обучение: «При райкоме ВЛКСМ организуются месячные курсы пропагандистов, на которые каждая ячейка ВЛКСМ должна выделить одного комсомольца».
На самом же деле в отношении единоличников применялись методы кнута и пряника с преобладанием кнута. Кто-то вступал в колхоз под давлением аргументов «красных свах». Но, помимо собственно пропаганды и агитации, на полных оборотах работал уже карательный механизм, целью которого была не только расправа с неугодными элементами, открыто выступавшими против коллективизации, но и запугивание тех единоличников, которые молча саботировали вступление в колхозы.

Кулаки
Врагом трудового народа были объявлены так называемые кулаки. Когда 27 ноября 1929 года Сталин объявил о переходе от «ограничения эксплуататорских тенденций кулаков» к «полной ликвидации кулачества как класса».
Три категории кулаков:
1) «Те, кто принимал участие в контрреволюционной деятельности». Они должны быть арестованы и отправлены на исправительные работы в лагеря ОГПУ или расстреляны в случае оказания сопротивления, семьи их должны быть высланы, а вещи конфискованы.
2) «Не проявившие себя как контрреволюционеры, но всё-таки являющиеся сверхэксплуататорами, склонными помогать контрреволюции». Они должны быть арестованы и сосланы вместе со своими семьями в отдаленные регионы страны.
3) «В принципе лояльные к режиму». Они должны быть выселены из прежних мест обитания и устроены на жительство «вне зон коллективных хозяйств, на худородных землях, требующих возделывания».
Декрет уточнял, что число кулацких хозяйств, подлежащих ликвидации в течение четырёх месяцев, составляет 3-5% от общего числа хозяйств.

Д. Белюкин (р. 1962). Зеркало

В каждом округе действовала тройка, состоявшая из секретаря партийного комитета, председателя исполнительного комитета местного Совета и ответственного от ОГПУ. Операции проводились непосредственно комиссиями и бригадами по раскулачиванию. Список кулаков первой категории, в котором в 1929 году было шестьдесят тысяч отцов семейств, согласно «подлежащему обнародованию плану», был в ведении исключительно органов ОГПУ. Что касается списков кулаков других категорий, то они были подготовлены на месте согласно «рекомендациям» активистов деревни.
Но как на практике различить вторую и третью категории? Чем вообще отличается кулак от середняка или бедняка? После первой волны раскулачивания, в январе-феврале 1930 года уже нельзя было использовать критерии определения кулацкого хозяйства, выработанные в предшествующие годы. Кулаки заметно обеднели и с трудом выносили возрастающее бремя налогов.
«Колхоз «Вешки» Коммунистического района насчитывает 3 крестьянских хозяйства, рабочих — 9 членов, служащих — 4, имеет 17 голов рогатого скота, 5 лошадей. Вокруг колхоза расположено около 60 единоличных крестьянских хозяйств. … Роста колхоза нет, и при существующем положении на селе не может быть, так как нет правильной расстановки классовых сил. «Бедняков нет, кулаков тоже нет, крестьяне просто хорошо живут», — говорит один из местных хозяйственников-руководителей. Со стороны местных сельских организаций и партийцев колхоза мер борьбы с сопротивлением зажиточного крестьянства не ведётся. Налицо заведомое сглаживание наличия классовых врагов на селе».
При отсутствии внешних признаков богатства комиссия должна была прибегнуть к старым спискам, сохранившимся в деревенских советах, к осведомителям ОГПУ, к разоблачительным выступлениям соседей, привлечённых возможностью разграбить чужое хозяйство. Раскулачивание часто служило предлогом для сведения личных счётов.
Районная газета отмечала, что «в то же время в Хлебникове имел место явный «левацкий» загиб, когда во вновь выявленных кулацких хозяйствах оказалось большинство середняков».

Репрессии
Прокатившаяся по всей стране в 1930-е годы волна массовых репрессий затронула и наших земляков. Например, в первой половине 1931 года, в ходе кампании по коллективизации были осуждены и на разные сроки лишения свободы, принудительных работ, конфискации имущества 16 человек из Коммунистического района.
Среди них — жители деревни Хлебниково:
лишенец Ф.И. Корягин (1 год принудительных работ и конфискация лошади с упряжью), Н. Корягин (1 год принудительных работ), Мария Смирнова (500 рублей штрафа).
В деревне Виноградово: кулак Н. Романов, лишенцы П. и Е. Михайловы были на 2 года лишены свободы со ссылкой на 3 года.
Житель Павельцева Сафронов получил приговор — 1 год принудительных работ с конфискацией имущества.
Чуть позже, в октябре того же года судебной бригадой по хлебозаготовкам, организованной прокуратурой, были проведены два судебных показательных процесса за несдачу заготовок кулацко-зажиточной частью деревень Хлебниково и Клязьма.
По Хлебникову были приговорены:
Колотушкин И.И. — 1 год лишения свободы с конфискацией имущества на 3 000 руб.;
Сидорова — 1 год принудительных работ и конфискация имущества на 2 000 руб.;
Шипелин — 1 год принудительных работ и конфискация имущества на 100 руб,
Калёнова (напечатано — Коленова) — 6 месяцев принудительных работ и конфискация имущества на 500 руб.;
Костров — 1 год принудительных работ и конфискация имущества на 500 руб.;
Артеньева — конфискация имущества на 750 руб.
По Клязьме:
Новожилов — на 500 руб.,
Тарасов — к 6 месяцам принудительных работ;
Васильев — 1 год 6 месяцев лишения свободы.
Но это были только «первые ласточки» массового террора, который развернулся несколькими годами позже.
Вот статья из районной газеты «Как выявляется кулак»: «Некоторыми сельсоветами принято кулака на селе «не замечать» (Клязьминский, Ерёминский и др.). Не «заметил» их и Шереметьевский поссовет. Михеев, пользовавшийся наёмной рабочей силой, не плативший за неё страховки, освобождён в этом году от сельхозналога. Такая поблажка кулаку есть вредная политическая близорукость, именуемая правым оппортунизмом на практике, с которым партия беспощадно борется. Не мешает это усвоить председателю Шереметьевского поссовета. М.И.».
За не торопящимися вступать в колхозы единоличниками был установлен бдительный контроль со стороны колхозной, партийной и комсомольской общественности, потому что на единоличников смотрели как на потенциальных колхозников (был же поставлен план по 100%-ой коллективизации!). Точнее, не на них самих, а на их имущество, которое рано или поздно должно было поступить в общую казну: «В селе Алтуфьево проживает некий М. Кузнецов, который за короткое время прирезал трёх телят и трёх племенных коров, продавая кило мяса по 5-7 рублей. Сельсовет и уполномоченный РИК’а не замечают этого злостного убоя, мер никаких не принимают, а ведь примеру Кузнецова следуют и другие граждане, беспощадно уничтожая свой скот. Местным организациям надо принять срочные меры к злостным истребителям своего скота, привлекая их к судебной ответственности».
В связи с этим в 1931 году в районе была развёрнута кампания по сохранению скота. Активисты — в основном, комсомольцы и члены ВКП(б), — в порученном их вниманию поселении должны были учесть поголовье, обо всех случаях несанкционированного убоя сообщать и «принимать меры». Любопытно отметить, что некоторые комсомольцы отказывались от участия в кампании, либо сознательно скрывали выявленные факты. Из районных активистов в газете названы, например, работник Мысовского совхоза комсомолец Красюков, а также сотрудник фабрики «Пролетарская отрада» некий Берлин.
Не только личный скот, как потенциально подлежащий обобществлению, попадал в поле зрения властей и общественности. Без санкции административных органов люди не имели права продавать недвижимое имущество. Об этом рассказала статья под заголовком «Антисемит под прикрытием профбилета»: «В посёлке Хлебниково проживает некий гражданин Осоцков, бывший подрядчик, имевший до революции наёмную силу. Используя все возможности, Осоцков сумел прикрыть себя как бывшего эксплуататора и пролезть в ряды членов профсоюза. Этими путями гр. Осоцков оградил себя от внимания соответствующих органов. Незаконно прикрываясь правами рабочего, гр. Осоцков пользуется большим доверием у председателя поссовета, получает у него доверенность на продажу своего дома без ведома райфо и РИК’а. Продажа дома вызвана неспроста, в этом доме проживает некий Энгельсберг — парикмахер, который не приходится по вкусу Осоцкому из-за его национального происхождения (еврейское). Энгельсбергу не под силу спекулянтская квартплата, которую с него дерёт Осоцков. Внося в депозит банка плату, предусмотренную законом, Энгельсберг начинает подвергаться всякого рода репрессиям со стороны Осоцкова, вплоть до таинственного обрыва электропровода, не говоря уже о тех издевательствах, которым подвергается Энгельсберг благодаря его национальности. Нет сомнения, что здесь имеет место контрреволюционная вылазка классового врага. Интересно знать: чем руководствуется суд, подтверждая правильность продажи дома, и долго ли гражданин Осоцков безнаказанно будет насаждать «культуру» великодержавного шовинизма? Прокуратура должна заняться этим делом и очистить посёлок от лиц, не имеющих ничего общего с трудящимся населением».
Трудно установить достоверно, действительно ли продажа дома была вызвана национальной или личной неприязнью к квартиранту.

«Беляевщина» и «володинщина» в Коммунистическом районе
Следует отметить, что не только молчаливый саботаж в отношении советских нововведений, но и открытое сопротивление коллективизации действительно имело место. Некоторые люди не стеснялись публично выражать свои сомнения в эффективности коллективного ведения сельского хозяйства. Другие не только отказывались сами, но и убеждали односельчан воздержаться от вступления в колхозы. Случались одиночные и групповые выступления, направленные на подрыв колхозной деятельности, выражавшиеся в порче колхозного имущества, избиении, а в исключительных случаях — убийствах или покушениях на убийство активистов и колхозников.
В 1931 году районная газета ввела в обиход термин «беляевщина», по фамилии семьи из Жостово, занимавшейся деятельностью, подрывающей колхозное дело. А по фамилии председателя Клязьминского сельсовета и колхоза им. Коммунистического РИК’а (тоже 1931 год), было поименовано явление «володинщина».
Осенью 1931 года в деревне Сухарево случилось чрезвычайное происшествие — поджог скотного двора колхоза «Новая жизнь». Сельскохозяйственные и промышленные коллективы Коммунистического района не только выразили официально своё негодование по поводу «вылазки классового врага», но и организовали материальную помощь пострадавшему колхозу.
К началу 1930-х гг. стало общей публичной тенденцией усматривать в различных нарушениях любой степени тяжести (будь то пьянство, прогул работы, задержки в выполнении производственного плана, посевной кампании по объективным и субъективным обстоятельствам, хулиганство или убийство в целях ограбления и т.п.) происки врагов, пособничество идеологическим противникам, дискредитацию власти; обобщённо говоря — «вредительство» по мотивам «классовой ненависти».
22 мая 1931 года в деревне Долгиниха некто Буланов из деревни Канаиха, «встретив милиционера фабрики «Красная Поляна» Ерахтина, напомнил ему случай производственного ареста в селе Рождествено по делу избиения колхозника и стал упрекать милиционера за службу в милиции. На ответ Ерахтина, что он всегда сознательно исполнял и будет исполнять свои служебные обязанности, Буланов ударил милиционера Ерахтина кулаком и, свалив его с ног, при помощи своих родственников В. Бабанова, Н. Ярославцева и М. Кабашова затащил в сени дома, принадлежащего Ярославцеву. Заперев все входы, эта компания избила Ерахтина до потери сознания и окровавленного выкинула на улицу. Нет никакого сомнения, что здесь имела место прямая, немаскированная вылазка классового врага».

Колхозные проблемы
Несмотря на радужные перспективы коллективного ведения сельского хозяйства, которые рисовали агитаторы, в реальности колхозы, на первых порах своего существования, испытывали немало проблем. Посевной и уборочный планы спускались «сверху», порой они были изначально далеки от реальности, и могли неоднократно корректироваться в сторону увеличения. В связи с этим возникали скандальные разборки на низшем и среднем административных уровнях, нередко дело доходило до суда.
Практически независимо от степени вины более жёсткие приговоры выносились ответственным лицам и «классово чуждым» (бывшим чиновникам, купцам, зажиточным крестьянам, лавочникам, ремесленникам), а те, кто административных должностей не занимал и при этом имел «правильное» социальное происхождение, при прочих равных могли отделаться общественным порицанием.
С 1931 года с целью взаимной выгоды к каждому району Москвы был прикреплен сельский район Московской области. В связи с этим райкомы партии обязали партийные организации предприятий установить связь со вновь выделенными подшефными районами. Профсоюзные и шефские организации Москвы помогли организовать в подшефных районах 600 изб-читален, 36 клубов, три дома культуры, открыть 152 школы, 1097 яслей, 517 детских садов и площадок, 197 пунктов ликвидации неграмотности, а сельскохозяйственные предприятия, в свою очередь, брали на себя обязательства обеспечить москвичей картофелем, фруктами, овощами.

Введение трудодней
С 1930 по 1966 годы в колхозах применялась такая мера оценки и форма учёта количества и качества труда, как трудодень. Заработная плата членам колхозов не начислялась. Весь доход после выполнения обязательств перед государством (обязательные поставки и внесения натуроплаты за услуги машинно-тракторных станций) поступал в распоряжение колхоза. Каждый колхозник получал за свою работу долю колхозного дохода соответственно выработанным им трудодням. Впервые учёт и оценка работ в трудоднях стали применяться в отдельных колхозах в 1930 году.
Внедрение трудодня было призвано устранить уравниловку в распределении доходов. Фактически же такого изменения в большинстве колхозов не произошло. Так, неправильное нормирование и неправильное установление расценок на отдельные работы приводило в ряде колхозов к тому, что колхозники, непосредственно занятые в производстве (полеводство, животноводство), вырабатывали значительно меньше трудодней, чем колхозники, занятые на административно-управленческих, хозяйственных и подсобных работах. Кроме того существовала практика начисления трудодней без учёта качества выполнения работ, а также распределение доходов «по едокам», что в какой-то мере способствовало кризису колхозного производства в 1931-1932 годах, повлекшему за собой голод в 1933 году.

Три группы сельсоветов
В целях установления дифференциации нормы обложения селений района в соответствии с получаемыми доходами полеводства и животноводства, в 1931 году были установлены три группы сельсоветов по нормам доходности.
К первой группе были отнесены ближайшие к столице поселения, входящие в состав сельсоветов: Верхнелихоборского, Слободского, Новоархангельского, Бибиревского, Сабуровского, Алтуфьевского, Дегунинского, Котовского, Павельцевского, Пучковского, Хлебниковского, Ерёминского, Лихачёвского, Клязьменского, Виноградовского, Осташковского, Жостовского, Беляниновского.
Ко второй группе — Шолоховский, Горки-Сухаревский, Киовский, Бело-Растовский, Никольский, Озерецкий, Горки-Киовский, Сухаревский, Кузяевский, Новосельцевский, Протасовский и Троицкий сельсоветы.
В третью группу попали Чашниковский, Рыбаковский, Мышецкий, Румянцевский, Рождественский, Глазовский, Федоскинский, Долгиниховский, Марфинский, Б. Ивановский, Черновской сельсоветы.

Специализация колхозов и создание МТФ
Специализация колхозов определялась объективными факторами: «В зависимости от природных и экономических условий района характер хозяйства колхозов должен определяться молочно-огородным. На первом году работы колхозов главной товарной продукцией являлся картофель, а молочное животноводство не могло ещё дать хозяйственного эффекта, так как таковое не получило ещё должного развития в общественной части и молочный скот в значительном количестве оставался в единоличном пользовании. Экономические особенности внутри районов требуют специализации колхозов в направлении, обеспечивающем максимальное производство: а) молочной продукции; б) огородно-ягодной; в) продуктивного свиноводства. Последнее вызывается необходимостью использования для свиноводства отбросов московских столовых, дающих дешёвый корм и обеспечивающих низкую себестоимость продукции. Отсюда и специализация колхозов должна пойти в трёх направлениях: путём организации опорных молочно-товарных, огородно-ягодных и свиноводных колхозов».
Первые восемь молочно-товарных ферм (МТФ) в Коммунистическом районе были созданы в 1931 году в Шолохово, Беляниново, Сухарево, Троице-Сельцах, Троицком, Ново-Архангельском, Белом Расте и Никольском.
Для обеспечения колхозов сельскохозяйственной техникой 5 июня 1929 года Совет труда и обороны принял постановление о повсеместном создании машинно-тракторных станций (МТС), которые осуществляли обслуживание и ремонт тракторов, комбайнов и другой сельскохозяйственной техники и сдавали её в аренду колхозам.
В 1931 году на пленуме РИК’а был поставлен вопрос о создании такой станции в Коммунистическом районе. Финансовую сторону планировалось обеспечить путём заёма средств у населения — к 15 апреля было необходимо реализовать 100% акций «Трактороцентра». Однако к 12 апреля было реализовано только 31,8% акций.